Владимир Хахо

Владимир Хахо — глубоко петербургский художник, несмотря на то что петербуржец он не по рождению, а по собственному выбору. Владимир родился в Челябинске, потом семья переехала на Дальний Восток, затем в Сочи — на древнюю родину шапсугов, одного из черкесских племен, для которого «Хахо» — одна из самых характерных фамилий. Уже после службы в ВМФ, учебы в Краснодарском художественном училище и работы в сочинской школе Хахо приехал в Ленинград и поступил в «Муху» (ныне — Академия им. Штиглица). 

90-е годы — время формирования Хахо как «одиноко бредущего» автора, не примкнувшего ни к каким художественным группам.  Он вспоминает об этом времени так: «Питер начала девяностых был похож на один большой двор, в котором происходило всяческое художественное брожение. Мы жили тогда в сквоте  на Чайковского, 20. Там же, во дворе напротив располагались "НЧ/ВЧ", "Кочевье", в квартире под нами — некрореалист Валера Морозов, над нами — Саша Потолицын, Толик Алексеев и Лена Паршина, за стеной — Андрей Рудьев... Жить было весело. Кроме того, уже начался процесс "расслоения", в результате которого, несмотря на обильные знакомства и дружбу с разными художественными группировками, у меня осталось ощущение, что мы  почти не пересекались ни с ними, ни с "Новыми художниками", как будто бы жили в одном доме, но на разных этажах. В  принципе, эта ситуация для меня сохраняется до сих пор».  

Характерными чертами ранних работ Хахо были статичность и локальные цветовые пятна, разделенные и переплетенные темными линиями. Поверхность бумаги или холстов представляла собой искусно сделанную текстуру. Позднее Владимир напишет: «Работы были тяжелыми, и я чувствовал, что во мне живет экспрессия, которая не может найти выхода в таких работах». Значительное воздействие на него оказало знакомство с творчеством двух великолепных художников — китайца Ши Лу и японца Морита Сирую. Их произведения представляют развитие традиционной каллиграфии в сторону абстрактного экспрессионизма. В работах же Хахо усложнился колорит, изменилось и содержание: вместо более или менее знакомых геометрических символов появились почти реальные мотивы, а вернее — реальные мотивы, превратились в почти абстрактную картину. Живопись стала более прозрачной и светоносной.

С годами художник перестал умствовать и идентифицировать себя с тем или иным стилем. Действительно, его работы надо воспринимать не типологически, а феноменологически. В неопубликованных автобиографических заметках Хахо пишет: «Художнику XIV века Ни Цзаню принадлежат слова: "Я пишу для того, чтобы освободить чувства, скопившиеся в моем сердце". Эта фраза так хорошо все объясняет, что остальные мысли кажутся либо чрезмерно умными, либо вконец запутанными. Как-то раз мне попалась статья о какой-то выставке, и там было одно определение — "Одиноко бредущий". Мне кажется, что это про меня». Содержание своих произведений Владимир характеризует следующим образом: «По сути, единственной и главной темой творчества для меня так и осталась сама живопись — как поиск реальности сегодняшнего дня».